Soul On Fire
by Raksha

Вообще-то у этой истории совсем другое начало. Просто всё произошло слишком давно и было слишком запутано, чтобы пытаться что-нибудь объяснить несведущим. Именно поэтому начнётся всё в субботу, двадцать восьмого сентября, с банальнейшего звонка будильника, который каждый божий день выдёргивает меня из сладкого сна и непрозрачно намекает на необходимость вставать, умываться, завтракать и идти на работу.
Стоит ли говорить о том, что настроение у меня было паршивым. Вчера разбилась моя любимая фарфоровая статуэтка, изображавшая восемьдесят первого щенка далматского дога из диснеевского мультика. Моему горю не было конца, и поэтому я проснулась с твёрдым намерением испортить жизнь ещё кому-нибудь в этом маленьком мире. Чтобы страдать хотя бы не в одиночестве.
Такие мысли, хоть и не настраивали на душеспасительный лад, всё-таки несли с собой некоторое мрачное и озлобленное удовлетворение.
Погода для конца сентября была просто мерзостной - гаденький мелкий дождик, из разряда тех, что делают раскрытый зонтик смешным, но превращают отсутствие зонтика в кромешный ад. Я предпочла, разумеется, быть смешной, потому что уже четвёртый день по ночам подозрительно шмыгала носом и время от времени чихала, когда при мне упоминали Дани Филта. Не иначе как простудилась…
Пешочком, не особенно торопясь, выжимая из улыбки последние капли доброжелательности для редких ранних прохожих, я добралась до места работы. Со вздохом вытащила из кармана газовый шарфик и, обречённо ругаясь, повязала его себе на голову. "Баба Настя". Все эти жертвы предназначались для того, чтобы задобрить уже косо на меня поглядывающих монашек. Дело в том, что я привыкла за уборкой помещений слушать плеер. А во время слушания плеера я привыкла петь. Но не смогла приучить к своему пению обитательниц монастыря. Что ж, нет в мире совершенства, как говаривал Лис Антуана де Сент-Экзюпери… я, собственно, и не ищу это самое совершенство. Надо будет - само найдёт… оно настырное…
Такую вот оригинальную концепцию по жизни я нашла вместе с такой вот оригинальной работой. Уборщица в храме господнем - каково, а? По-моему, звучит немного нищенски, да и вообще работёнка не из разряда особенно приятных, но мне почему-то нравится. Подумаешь, часик в день с утра посвятить физическому труду вместе со спасением собственной души!
Настырное совершенство начало за мной охоту именно здесь. Иногда я допускаю мысль, что не ухожу ещё и из-за него. Но такая идея претит моему атеизму, и я взашей выгоняю её минут через пять серьёзного обдумывания.
Упс… настоятельница. Кажется, за своими рассуждениями я забылась и подвыла-таки солистке Nightwish… да, мой талант здесь не ценят!..
Я резко сняла наушники и остановила диск. Обняла швабру как родную и вопросительно уставилась на сестру Ольгу. Та уставилась на меня, правда, без всякого выражения. Бессловесное общение длилось секунд десять, затем сестра жалостливо заломила брови и зачастила молитвенным речитативом:
- Настенька, милая, очень прошу, помоги… ну, в последний раз, больше никогда к тебе не обратимся, ну вот очень-очень нужно, ласточка, ну будь добренька, ну пожалуйста…
Вопрос на моём лице сменился скептической гримасой. Опять… если честно, вот такая периодичность меня слегка раздражает. Одно дело - когда настырное совершенство само, галантно расшаркиваясь, является пред мои светлые очи. И совсем другое - когда я вынуждена с глупой просьбой от монашек грести к нему за два километра от центра города, браниться с его завхозом, выслушивать нудные технико-математические лекции Гаври… можно подумать, мне больше делать нечего.
Всё это достаточно ясно отразилась в выразительном пожатии плеч. Сестра Ольга поджала губы и сделала шаг вперёд. Деловитым тоном, совсем не вяжущимся с её предыдущей тирадой, осведомилась:
- А если мы ещё тебе зарплату повысим?
- Куда уж ещё-то…
- Настенька…
Ненавижу, когда меня так называют…
- Н-ну ладно, в последний раз… что там вам нужно узнать?
- Это… насчёт сестры Дарьи…
- Ладно, спрошу. Увидимся вечером, - я оставила швабру в кладовой, вынесла ведро с водой.
Вышла на улицу, облегчённо сдёрнула с головы шарфик. Жарко в нём что-то.
На автобусе добралась до старенького двухэтажного здания на окраине города. Без стука вошла, огляделась по сторонам. Дело в том, что конфигурация коридоров тут меняется с завидной частотностью, и я уже умудрилась пару раз в них заблудиться. Услышала тихий шорох, сердитое бормотание и направилась на звук.
Завхоз Павел неприязненно оглядел меня и пробормотал что-то нечленораздельное. Прикрылся от "нахалки" газеткой и сделал вид, что увлечён кроссвордом. Я пожала плечами - сколько сюда ни хожу, газета у него всё время одна и та же… видимо, это "единственное, что у него осталось своего", то бишь, единственное, что здесь остаётся неизменным. Газета, да ещё, пожалуй, дверь, выкрашенная снаружи бледно-голубой краской.
Я постучала. Завхоз возмущённо зашелестел облезлыми крыльями, но мешать не стал. С той стороны не раздалось ни звука, дверь тихо открылась. Театр одного актёра представляет…
- Здравствуй, Нэнси.
- Пошёл на фиг, какая я тебе Нэнси, - я привычно повернулась от входа направо, но увидела только пустую стену.
Хм… перестановочка. Стараясь не подать виду, что опять удивлена, я огляделась. Стол теперь стоял у окна, практически напротив входа. За столом сидело настырное совершенство, водрузив нижние конечности в тракторных ботинках на зеркальную поверхность мебели.
Зелёные глаза нахально обшарили каждый сантиметр узких джинс и вязаного свитера. Вопросительно поднялись до уровня моего лица, изобразили лёгкое нетерпение. Мол, чего надо-то…
- Я не по своей воле, - сразу обрубила я возможные инсинуации по поводу причины своего визита.
- Знаю, - ответствовал он. - Когда ты приходишь по собственному желанию, у тебя не бывает такого зверски злого выражения лица… что им на этот раз понадобилось?
- Насчёт сестры Дарьи…
- Скажи им, что она мне нужна. И всё тут. Пусть прекращают ныть и приглашают столяра… это всё? - в его голосе прозвучало нетерпение.
Я обиженно засопела. И кивнула. И молча направилась к двери… которая, естественно, была заперта. Я даже не попыталась изобразить возмущение, вспышку гнева или удивления, - меня давно перестали раздражать его штучки. Причин этому целая куча, для пояснения ограничусь одной: всё, что запускаешь в его сторону, замирает в ступоре на полпути и плавно опускается на пол.
Интересно, что ему понадобилось от меня на этот раз?
- Открой.
- Да погоди ты, уйти всегда успеешь. Я спросил "это всё" потому, что меня не меньше твоего раздражает эта их навязчивость. А поговорить с тобой на какую-нибудь другую тему мне бы хотелось, даже очень. Сядь, пожалуйста, - он кивнул на пространство перед столом, матеарилизуя там удобный стульчик.
Ещё немного посопев около двери, я сдалась. Не дойдя до стола, замерла на полпути, словно какая-нибудь пепельница, пущенная мною же в лоб зеленоглазому совершенству. Дело в том, что незаметно висевшее на стене радио начало подавать громкие признаки жизни. Это что-то новенькое, телевизоры ему наскучили года три назад.
- Гавриил, - не дожидаясь моего вопроса, отмахнулся он. - С тех пор как ударился в технику, так из библиотеки практически не вылезает. Если только в мастерскую. Вот, скропал мне что-то эдакое. Говорит, в честь "Мастера и Маргариты". Мол, у Воланда - волшебный глобус, а у тебя - волшебное радио. Будешь, мол, всё знать… м-дя… оно просто самые важные новости передаёт со всего мира… в принципе, если тебе мешает, могу убрать.
- Да нет, оставь, даже забавно. Волшебное радио…
- Как хочешь, - он нетерпеливо пожал плечами и снял со стола ноги. Начал мелко сучить ими под стулом. Потом полыхнул на меня зелёным лазером, как-то неуверенно кашлянул и начал: - Я вот тут подумал…
И сделал такую соблазнительную паузу, что я не удержалась:
- Не может быть!..
- Я серьёзно. Так вот, я тут подумал… чем мой оппонент не шутит… может, мне стоит написать поэму?.. или роман… э-э… в стихах?..
Мысль настолько не вязалась с предыдущими репликами о сестре Дарье и радио Гавриила, что я с трудом вникла в суть вопроса. Но когда вникла - не смогла удержаться от скептического смешка:
- Слушай, там, за дверью, все верят, что рукой гениальных писателей, художников и тэдэ, включая поэтов, водишь ты. Не хватает чужой славы, да?
- Чушь собачья, - мгновенно надулся он, отмахиваясь своим фирменным экспрессивным жестиком. - Делать мне больше нечего, кроме как манипулировать конечностями умных людей.
Вообще-то он мог бы выиграть чемпионат мира по смертельно невтемным мыслям и идеям. Почему-то различные сумасшедшие задумки стучались к нему в голову ещё сумбурнее и беспорядочнее, чем это происходит у людей. И именно из-за этого он иногда изрекал убийственно глупые вещи - не потому, что по сути своей они были идиотскими, а потому что в контексте ситуации смотрелись гротескно и неуместно. Ну, а я, разумеется, по мере возможностей вбивала в его сознание способность разумно оценивать происходящее и соотносить всё с тем, что творится у него в голове. И иногда, когда на меня находили минуты просветления, и я понимала, что всё это бесполезнее извлечения бегемота из болота, я начинала беситься. И вымещать свой гнев и досаду на недостаток педагогических талантов я, естественно, начинала именно на нём.
- Нефиг возмущаться! Ты из своего Райского Парка Юрского Периода когда последний раз вылезал? Да тебя в лицо запомнили только первые из аминокислотных цепочек! Окружил себя кучей мифов, ангелами-секрьюрити, сидит и ворон в окне считает!.. а военные действия на Ближнем и Дальнем Востоках, продвижение НАТО в нашу сторону, секты всякие, враньё и разврат по ТВ - это тебя не волнует?! Подумать только, "неправильно набран номер"! Лёгкое искажение истинного положения вещей в раю! Да откуда в таком мире правда про тебя возникнет?! Правильно Гавриил с радио поступил, но я пошла бы дальше - раскокала бы это чудо техники об твою сияющую нимбом башку!!!
Дальше последовало минут пять откровенного молчания - мне нужно было отдышаться, ему - придумать достойный ответ. Положение вещей никак не спас неожиданный обмен немного виноватыми взглядами и ожившее на стене радио. Эмоциональный французский диктор что-то верещал о попытке взорвать Триумфальную арку. Варвары!
- Остынь, Нэнси, - он встал из-за стола, подошёл к окну. Сегодня оттуда открывался потрясающий вид на пустыню Гизе и Великую Пирамиду фараона Хуфу. - Ты же умная девочка, ну попробуй себе представить реакцию на моё появление в мире.
- Между прочим, некто Один из Асгарда обходился без фанфар, фимиама, пафосных религиозных спичей и глобального крёстного хода при своём появлении. Надевал синий плащик, шляпку, и - вперёд, зарабатывать себе славу Форреста Гампа… только не говори, что тебе эта идея "как-то не приходила в голову"!
- Не буду. Ладно, давай не будем дальше залезать в проблему общественной религиозной осведомлённости. Заповеди переписывать поздно…
- Чушь ты порешь несусветную - при чём тут заповеди?! Кстати, про чушь… что это на тебя нашло - с поэмой-то?
- А-а, - он безнадёжно отмахнулся. - Забей… ты не понимаешь. Во мне тяга к мелким гуманистическим чудесам проснулась. Это бывает э-э… раз в десяток-полтора веков. Ну, помнишь Ренессанс? Вот… примерно того же масштаба. Скромненько, но со вкусом. Научный прогресс - вещь нужная, не спорю, но уж до чего местами неэстетичная… бр-р!.. просто дрожь берёт.
Я покивала с видом опытного психиатра. С больными нужно во всём соглашаться. С больными богами - тем более.
Видимо, он понял или просто прочитал мои мысли. Скуксился, брякнул на стульчик все свои костистые сантиметры и занавесился густыми волосами - приготовился, значит, к долгой осаде. Даже запас провианта в "крепость" утащил - спёр со стола бублик с маком. Безнадёжно. В таких случаях приходится действовать по старому доброму методу Питера Пэна - подходить, брать за ручку и говорить длинные, безобразно путаные комплименты.
Бархатный басок лондонского диктора заглушило громкое всхлипывающее чавканье. Запивать бублик слезами - до чего же невкусно!..
- Э-эй… - я присела на край стола и осторожно склонилась к "больному". - Обижаться глупо!.. тем более на меня… ты же знаешь, что это мой дар - коверкать чужие мысли и идеи и стебать их по полной программе… это же не значит, что мне не понравилось! По-моему, захватывающая перспектива…
В чавканье появилась нотка заинтересованности.
- Я просто на всякий случай тебя критикую - ну просто потому, что верующие этого сделать не могут по определению. Ты же - бог!
- С большой буквы даже, - тоном капризного ребёнка чавкнул он.
- Ладно, Бог!.. вот… доволен? В кои-то веки… я… сама… призналась…
Обкусанный бублик вынырнул из-под волнистого каштанового занавеса и со свистом, вращаясь, полетел в мусорное ведёрко рядом с дверью.
М-да. Хоть он и Бог, а всё же может промахиваться…
- Ещё… - гуднул он плаксиво.
- А-а, чччёрт!.. - непроизвольно вырвалось у меня. - Ой, прости… слушай, я вот даже извинилась, уже даже больше чем извинилась - бросила свои принципы на пол и прошлась по ним танцем из индийских фильмов. Тебе мало?
Я раззанавесила искристый полог каштановых кудрей, улыбнулась двум негранёным, тёплого глубокого оттенка изумрудам. Вообще-то раньше я себе таких вольностей не позволяла. Поджатые вишнёвые губки дрогнули, ресницы затрепетали. Милое волнительное удивление. Золотисто-зелёные лазеры пристально уставились на меня, ища в лице объяснение происходящему.
- Раз словами я уже извинилась…
Он милостиво кивнул и даже изволил улыбнуться в ответ.
- Ладно, я, наверное, в каком-то смысле сам виноват. Больше не буду. Слов о научном прогрессе ты здесь больше не услышишь.
- Замётано…
В наступившей тишине вновь зазвучало радио, тревожным пищанием отсчитывая время. Только бы не чертыхнуться…
- Слушай, мне пора в институт.
Верхние зубы аппетитно закусили пухлую губу, брови резко дёрнулись вверх. Я даже не стала ему всё пояснять… и так ясно, он же не ребёнок.
- Останься… хочешь, я пока время остановлю, чтобы ты не опоздала?
- Ты всегда так по любой прихоти играешь со Вселенной?
- А больше некому, - беспечно пожал он изящными плечами. - И незачем. Мои капризы никак на вашем мире не отражаются… если я сам этого не захочу…
- Вот видишь!
- Мы опять начинаем спорить… - вкрадчиво предупредил он; на лице ясно отражалась борьба с желанием снова обидеться. - Давай перенесём теософические дебаты на следующую неделю, а? У меня сейчас другие планы...
- Какие?.. - только и успела спросить я.
- Сбежать от тебя… - пояснил он и исчез, а вместе с ним исчезло и всё остальное.
Минут через пять, когда прошёл первый приступ благоговейной немоты, я поворочалась на стогу, легла поудобнее. Мимоходом глянув вниз, обнаружила там золотисто-зелёные лазеры.
- Красиво, - оценила я. - Я так не умею.
- Ещё бы, - мрачно отозвался голос снизу. - Если б ты так умела, я бы удавился.
- Угу. А вместе с тобой - весь сонм ангелов…
- Почему бы и нет…
- Дурацкая тема, знаешь ли. Где мы?
- Какая разница? Смотри, звезда падает…
- Где?! Чёрт, не успела загадать желание…
- Хочешь, верну её обратно и снова сброшу?
- Да ладно, не стоит…
Сильно пахло мятой. Я пошарила рукой в стогу и вытащила веточку этой травы. Задумчиво пожевала листик. Потом на какое-то время отключилась - просто лежала и бессмысленно разглядывала небо, похожее на огромный купол собора, разрисованный каким-то гениальным художником. Думаю, это продолжалось довольно долго; но всё вокруг оставалось неизменным - стрекотали кузнечики, к северу, где неясно прорисовывались тёмные острые челюсти хвойного леса, кто-то настойчиво квакал в болоте… тёплый ветер шелестел высокой травой на соседнем нескошенном поле… заговорщицки подмигивали звёзды. Идиллия. Тёмный покой и сонный сладкий запах сена.
- А хотел сбежать, - констатировала я.
Пауза. Он вздохнул
- Слу-ушай, я хочу влюбиться… - неожиданно вырвалось у меня.
"Гроб с покойничком летает над крестами. А вдоль дороги - мёртвые с косами стоять… и тишина…"
- Эй, ну ты что, заснул?
Я подползла к краю стога и свесила вниз голову. Потыкала соломинкой в пышную тёмно-каштановую шевелюру.
- А? Что? - он уставился на меня своими зелёными звёздами.
- Влюбиться хочу, говорят тебе…
- А-а… по-моему, ты уже…
- Что - уже? - я подозрительно засопела, а нахал, услышав это, не смог сдержать тихого издевательского смешка.
- Влюбилась.
Пауза. Ответ был очевиден, но почему-то потряс меня до глубины души. Просто потому, что обыкновенных симптомов, типа бреда и помутнения рассудка, я у себя в последнее время не замечала. Пришлось возмущённо фыркнуть и потребовать объяснений.
- Видишь ли, - охотно пустился он в рассуждения, зычно и заразительно позёвывая. - У меня есть такая пакостная возможность - прочитать твои мысли…
- Ну, и что ты в них прочёл, пакостник?
- Мр-р-р-р-с-с-себя!.. - выдал он с непередаваемой смесью хвастливости и боязни меня обидеть.
Надо же… какая новость. Правильно, а что он там ещё может отыскать, кроме текстов "Найтвиш" и спряжения латинских глаголов? Да ничего! То есть - себя…
- А я не обиделся!..
- Какая жалость… - я фыркнула в сено и перевернулась на спину.
Вид ночного неба успокаивал и настраивал на мирный лад а-ля кот Леопольд. И, видимо, неспроста.
Что он вообще может делать безотчётно, чувствовать подсознательно и внушать одним только обаянием? Что вообще от него останется, если он станет человеком? Если абстрагируется на время от собственных способностей?
- Тебе так хочется это знать?
На этот раз я, кажется, обрадовалась тому, что он бесцеремонно копался у меня в голове.
- Да.
- Тебе это описать или доказать опытным путём?
- Не знаю.
- Знаешь. И я теперь тоже знаю…

Будильник… будильник??? Какого чёрта, сегодня ж воскресенье?!
О-о, дьявол, я опять забыла с вечера отключить эту дрянь. Безобразие… сама виновата…
Настроение на первые полчаса бодрствования было безвозвратно испорчено; положение ещё усугублялось тем, что всё произошло, как обычно, по моей собственной невнимательности и рассеянности. Злиться на себя я не любила. Но делать это приходилось довольно часто…
В процессе сна я вылезла из коротенькой ночнушки, шёлковый чёрный комок валялся в углу кровати. Я кое-как упаковалась в него и, быстренько нашарив ногами тапочки, выскочила в коридор и помчалась в спасительное тепло ванной. Неладное я почуяла сразу же - в коридоре пластами стлался белёсый дым, пахло чем-то палёным. Кухня!..
Чёрт, не видно ни зги… что такое случилось?
Я с полминуты постояла на пороге кухни, моргая и усиленно стараясь не дышать глубоко. Когда дым чуть рассеялся, я от удивления чуть не села на пол; чтобы этого не сделать, пришлось вцепиться в косяк.
Дымила сковородка с остатками чего-то, давным-давно, видимо, съедобного.
- Блин горелый! - адекватно выругалась я, приближаясь к плите.
- Не блин, - буркнул кто-то сзади. - Яичница…
Рефлекторно стараясь выхватить отсутствующий пистолет из невидимой кобуры у бедра, я обернулась. И закашлялась, обливаясь неискренними слезами, потому что в распахнутые от удивления рот и глаза тут же попал дым.
Рядом с холодильником стояло настырное совершенство. На нём был коротенький кружевной фартучек, два раза опоясывавший бёдра (бывший мамин, я его тоже так ношу)… и всё…
У-у-у-у-у-у-у…
На автопилоте я добралась до окна, забралась на табуретку и распахнула форточку. Дым начал потихоньку разбавляться влажной прохладой осеннего воздуха. Я повернулась. Совершенство без всякого ложного стыда с любопытством глазело на открывшееся ему зрелище. Потом подошло и протянуло руку, помогая спуститься.
Старый мамин фартук, прожжённый в десяти с лишним местах… с пожелтевшим кружевом, выцветшей вышивкой и паутинно-тонкими тесёмками… самая недвусмысленная одежда на свете…
Меня, естественно, прорвало:
- Что ты тут делаешь? Почему такой… голый??? На хрена испортил сковородку?.. перестань на меня пялиться!!!
- Извини, - он медленно отвёл глаза и так пожал плечами, что мне захотелось высунуться в форточку и немного поорать. - Сковородку я не испортил, её можно отмыть. Я пытался приготовить завтрак. Не получилось. Я сам всё уберу… а-а… голый потому, что не нашёл в квартире никакой одежды… кроме вот этого… сделать себе ничего не смог… ты сама виновата.
- Стоп!.. при чём тут я?
- Ты же хотела узнать, что будет, если я стану простым смертным. Вот… стал…
- О-о, боже… я же вроде бы употребила слово "абстрагироваться"…
- Ты в это слово вкладывала именно это значение… я проверял дважды…
- Телепат хренов! - взорвалась я, прожигая взглядом крайнюю левую дверцу кухонного шкафа. - Я тебя о многом просила, кто тебе сказал, что именно это желание нужно выполнять буквально?!? У-у-уйди с глаз моих, на тебя смотреть нельзя без… без…
- Я понял. И уже извинялся…
- Ы-ы-ы…
Он с доброжелательным любопытством наблюдал за моей реакцией. А я… а мне пришлось увлечь его в спальню и отдать на время свой халат. Свой коротенький махровый халат… до сего дня не подозревала, что это самая откровенная вещь из моего гардероба…
- Спасибо, - он завязал пояс и критически осмотрел своё отражение в зеркале.
Видимо, остался доволен…
… надеюсь…
… потому что трактовать его улыбочку по-другому вообще-то опасно для жизни и душевного здоровья…
Затем настал мой черёд одеваться. Что-нибудь… длинное… и с глухим воротом… и маску на лицо… и глаза закрыть…
- В рубашке было лучше, - искренне поделился он наблюдениями.
- Зато холоднее! - отрезала я.
И пошла копаться в холодильнике.
- Салат будешь?
- Наверное. Ещё раз извини, что так с яичницей получилось. Я отвлёкся на телевизор и… немного не доглядел.
- Заметно…
- Ты злишься?
- С чего ты взял?..
- Не знаю… у тебя голос недовольный… и взгляд очень странный… слушай, я могу уйти. Серьёзно. Если исполнение именно этого желания тебя так напрягает…
Я задумалась, на секунду пытаясь отогнать мысли от его шеи в мягком белоснежном вороте халата. Ведь… это действительно стоит пронаблюдать до конца… до какого-нибудь логического завершения… просто потому, что он непредсказуем и не настолько уж и беспомощен в этом воплощении.
Пришлось улыбнуться. Думаю, это выглядело довольно глупо и неискренне в контексте предыдущих моих заявлений. Тем более, он теперь не может читать мысли. Если не врёт, конечно…
- Ну, хорошо. Я принимаю твои условия… только давай сразу ограничим срок, чтобы потом не кидаться друг на друга с взаимными упрёками в недопонимании.
- Отлично. Скажем… две недели… тебя устроят?
Пауза. Короткая, как подол моего халата.
- Устроят. Садись, завтракай. А я пойду умоюсь… и не смей приближаться к плите - убью!..
Он, видимо, хотел возразить, но затем вспомнил о своей временной смертности и покорно уткнулся в тарелку с салатом.
Ха-а! Во всём есть свои плюсы!..
- … две недели - это очень мало, Нэнси…
- Прекрати меня так называть!!!
… и минусы…

Первый день был самым сложным. Мне пришлось одевать его. Это было ужасно… с одной стороны…
Он орал, что ему щекотно.
Он дёргался и чуть не выбил мне передние зубы.
Кроме того, дома у меня, естественно, не было мужской одежды… а мои джинсы на него не налезли… вообще-то при первой же попытке их примерить он едва не превратил их снова в выкройку…
И мне пришлось напялить на него юбку…
Если честно, из него получилась ужасно миленькая девушка. Немного, правда, басовитая, но он старался молчать побольше. С обувью было ещё сложнее - я ругалась пятнадцать минут без передышки. С ролью Золушки я не справлялась катастрофически.
Но… с другой стороны… он раздевался раз двадцать… и каждый раз делал это так, что я забывала, во что собиралась его нарядить...
В конце концов, нам удалось совершить продолжительный вояж по магазинам. И наградой за мои труды было его сияющее лицо… в прямом и переносном смысле этого слова… когда он радуется, он начинает просто светиться… серьёзно… как-нибудь попробуйте его обрадовать…
Вообще-то за всё время нашего общения я как-то отвыкла произносить комплименты вслух - всё, что прямо его касалось, он выцеплял из моих мыслей очень быстро и естественно. Но сейчас сделать этого он не мог.
И вполне можно оправдать моё состояние, когда это зеленоглазое чудо повернулось от зеркала ко мне и расцвело в ожидающей улыбке…
- Э-э… - глубокомысленно выдала я, стараясь не сесть от восхищения мимо лавочки.
- Что скажешь? - решил он мне помочь.
Выглядело это примерно так: переминающиеся ноги в обтягивающих джинсах, тёплый шерстяной свитер и чёрная ветровка. Ничего особенного, но… там… сверху… это лицо… шея, волосы… золотистый нимб улыбки… яркие драгоценности оправленных изумрудов в глазах…
- Знаешь, ты и в фартуке отлично смотрелся…
Он торжествующе рассмеялся, словно ждал от меня именно этих слов.
Потом мы сидели на кухне, грелись свежезаваренным чаем и молчали. Он мило улыбался, с интересом глядя в телевизор. А я очень-очень тупо улыбалась, глядя на него.
Короче, лекции в институте я благополучно прогуляла.
Ночевал он в зале.

Будильник в понедельник - это нормально, честное слово, старалась я убедить себя. Тело упорно отказывалось просыпаться, глаза слипались, рот автономно от всего остального душераздирающе зевал. Тем более, температура для конца сентября была очень подозрительно низкой. В смысле, поверх одеяла. А в постели было так тепло…
Наверное, мне бы удалось убедить себя, что в монастыре сегодня обойдутся без меня, если бы я спокойно лежала на спине и глядела в потолок. Но мне почему-то приспичило повернуться на левый бок и досмотреть сон именно в этом положении. Собственно, повернуться-то я повернулась, даже зевнула, сонно улыбнулась добрым зелёным глазам на соседней подушке и честно собиралась провалиться в сон.
Что-то не так.
Как-то тут слишком уютно и тепло…
И эти зелёные глаза…
Кого-то они мне напоминают…
- Что ты здесь делаешь, извращенец?
- Лежу и смотрю на тебя.
- Почему ты не в зале?
- Я там замёрз…
- Накрываться одеялом не пробовал?
- А что, помогает?
- Ну… в твоём случае - нет… - я опять зевнула, на секунду теряя нить беседы. - Ты всё ещё здесь?! А ну, марш из моей постели!..
- Мне же будет холодно… - он вцепился в одеяло.
- Ну и что?
- И тебе тоже…
- А вот это уже мои личные проблемы… может, я закаляться хочу…
- Это глупо.
- Почему?
- Я же просто лежу рядом.
- Вот именно!
- Я тебе мешаю?..
- Да!
- Чем?
- … не знаю!.. - после паузы выдала я, не в силах выдумать мало-мальски серьёзный довод.
- Вот видишь… - он улыбнулся.
Вижу… в этом-то всё и дело, что вижу…
- Значит, ты меня как человека вот только так воспринимаешь?
- Как?.. бр-р, не отвечай… не знаю… нет. Это… просто скорее привычка такая… даже не привычка, а рефлекс.
- Рефлекс?!? - он изумлённо распахнул глаза.
- Э-э… извини, неудачное слово… не знаю, как объяснить.
- Ладно, не надо. А… как друга ты меня воспринимать можешь?
- Друзья не спят вместе!
- Разве?
- У тебя какое-то извращённое понятие о дружбе!
- Это у тебя какое-то извращённое понятие о сне!
Мы оба были правы - каждый на свой манер, и никто не хотел уступать первым. Тем более я отстаивала свои принципы.
- Откуда я знаю, может, в один прекрасный момент ты передумаешь, и захочешь, чтобы тебя воспринимали по-другому…
- Я тебя предупрежу…
- Как? "Внимание, я начинаю тебя хотеть"?!?
- Ну-у… а если я пообещаю вести себя исключительно хорошо?
- А если я пообещаю поставить в зал обогреватель и дать тебе ещё одно одеяло?
Его слегка перекосило от огорчения и злости. Он обиженно засопел и огляделся в поисках бублика.
- Ты мне не доверяешь?! - казалось, мир должен содрогнуться от ужаса.
Перспектива недоверия вдруг показалась мне до отвращения неприятной. Ну… поймите меня правильно… эти жалобно закушенные губы… и огромные глаза, в которых неоновой вывеской светилась незаслуженная обида…
А ещё он был ужасно тёплым…
- Ладно! - ультимативным тоном выпалила я. - Ты будешь спать здесь! Очень неподвижно! Кстати, ты храпишь?
- Нет. А ты - да…
- Чего???
Он опустил ресницы и постарался скрыть расцветавшую на губах улыбку.
- А подзатыльник?!
- За что? Я же сказал правду… ты действительно немного храпишь… и посапываешь… очень забавно…
- Это всё? Больше я ничего во сне не делаю?
Он немного замялся, затем запустил руку под свою подушку и, не поднимая ресниц, протянул мне… мою ночнушку…
- А ещё ты постоянно из неё выскальзываешь… когда мне надоело её на тебя натягивать, я… её просто отложил… но ты без неё мёрзнешь…
- Извращенец… - прошипела я, судорожно упаковываясь под одеялом в рубашку. - Надоело натягивать… я куплю тебе электрическое одеяло с подогревом… марш из моей постели!!!
Ресницы, наконец, поднялись. Его милое, почти мальчишеское личико расцветила насмешливая задорная улыбка с непременно закушенной губой и очаровательными ямочками на щеках. Уютно зарываясь в подушку, он вздохнул и нарочито сонно пробормотал:
- Столько шума… только из-за того, что у тебя на мой счёт какие-то свои фантазии. А ты собираешься нерационально мёрзнуть… я тебя не понимаю…
Это нежащееся в тепле живое искушение становилось просто невыносимым. Я гордо удалилась в ванную и вопреки всем законам здравого смысла приняла холодный душ…

Мы ещё два дня и две ночи не могли прийти к консенсусу по этому важному принципиальному вопросу. На третью ночь, особенно мерзопакостно-холодную, он просто-напросто пришёл в мою комнату со своей подушкой, нырнул под одеяло и, несмотря на попытки к сопротивлению, сцапал меня в объятия. Чуть постукивая зубами, сообщил мне на ухо, что не намерен умирать от простуды в столь нежном возрасте по столь нелепой причине. Потом, пригревшись, сладко и разнеженно вздохнул мне прямо в шею, пробормотал: "Ты так приятно пахнешь…", притянул меня ещё ближе, устроил поудобнее и заснул.
Сначала я молчала и не шевелилась от шока. Затем - от удовольствия. Стало очень тепло и уютно, даже сопение и причмокивание над самым ухом этого удовольствия на портили.
Я мысленно взяла на заметку этот радикальный способ разрешения споров, попробовала подумать о том, что будет, если рубашка и на этот раз окажется где-то вне пределов досягаемости, но на этой волнующей мысли почему-то вырубилась.

Раньше я любила возвращаться домой из института. Теперь же это стало похоже на смертельно опасное экстремальное сафари - я никогда не знала, что ждёт меня за дверью. Может быть, аппетитное и равнодушное посапывание из моей собственной постели. Может быть, шум воды из ванной, лужи на полу по всей квартире, куча мокрых полотенец в корзине для белья и намертво испорченный лук в ящике у балкона. Может быть, вопли или тихое поскуливание вследствие непредвиденных действий тех или иных предметов обстановки на моего незваного гостя. Чаще всего "во всём виноват" оказывался почему-то телевизор, транслировавший "потрясающе интересные новости" "как раз в тот момент, когда" настырное совершенство было полно решимости освоить-таки нехитрые приёмы обращение с плитой или вкусить заслуженный отдых, лёжа в ванной.
Моя жизнь была невыносима и… невыносимо интересна. Поклонники экстремальных видов спорта меня поймут - всё это давало нехилый заряд адреналина на фоне совершенно бытовых событий, кучу положительных эмоций (особенно при оказании первой помощи "пострадавшему") и возможность разрядить напряжённые после учебного дня нервы.
Так и сейчас - я поворачивала в замке ключ с затаённым предчувствием нового приключения.
"Предчувствия тебя не обманули!". Чьи-то ботинки рядом с его "гриндерами" у входа. Уж не женские ли?!
Я засучила рукава джемпера и поудобнее перехватила тяжёлый рюкзак. Сейчас кому-то капитально не поздоровится…
На кухне я застала идиллическую сценку, но об этом потом. На мои шаги от стола повернулась пара зелёных звёзд на просиявшем личике.
- Нэнси!
- Настя!
- Нэнси, у нас гости…
- Я заметила.
Молодой человек в светло-синем рабочем комбинезоне стеснённо улыбнулся:
- Э-э… я из газовой службы. У вас была утечка.
Я засучила рукава повыше.
- Я всё объясню… - начал мой незваный гость. - Я только хотел разобраться, в том, как она работает… ну, и там дёрнул какую-то резиновую пакость…
- Он сорвал шланг подачи газа… и чуть не задохнулся… - работник газовой службы сделал круглые глаз для придания пущей выразительности повествуемым событиям.
- Жаль…
Они поняли это по-разному, но, судя по испуганному выражению зелёных глаз, мой гость понял правильно.
- Тебя зовут Дмитрий, да? - я обвиняюще вытянула палец в сторону газовщика. Он оторвал влюблённый взгляд от личика настырного совершенства и сфокусировал его на мне.
- Да…
- Тогда всё ясно.
- А-а ваш друг не говорит мне, как его зовут… - вкрадчиво пожаловался Дима.
Зелёные глаза озорно блеснули.
- Его зовут… - я лихорадочно пыталась провести в уме хоть какие-то аналогии. Аполлон Бельведерский??? - Его зовут… Влад!..
"Почему???" - удивлённо просигналили дёрнувшиеся вверх брови.
"А почему нет?.." - беспечно пожала я плечами.
- Владик, - сладко пропел Дима, подвигая стул ближе.
- Э-э… Влад… можно тебя на секундочку?
Я оттащила зеленоглазое чудо от стола и прошипела ему на ухо:
- Зачем это здесь?
- Я пригласил его попить чаю… он спас мне жизнь…
Лично я спасаю ему жизнь ежедневно, и хоть бы раз догадался сказать "спасибо"!
- Он же… он же "голубой"…
- Я вижу, - "Владик" окинул взглядом комбинезон.
- Дурак! - весомо прошипела я, выходя из себя. - Если он в тебя влюбится, я тебя… я пришью твою задницу к стулу и так ходить заставлю!!!
- "Влюбится"?!? - изумительно изумился "Владик", не обращая внимания на вторую, более содержательную половину моей тирады.
- Да, - злорадно ответствовала я. - Влюбится… ты посмотри, он же уже "готов"… если сейчас целоваться к тебе полезет, я его останавливать не буду…
- Целоваться?! - потрясённо прошептало чудо, окончательно переставая ориентироваться в происходящем…
Не помню, как я вытолкнула из квартиры Димку. Не помню, какими эпитетами уснащала его обратный путь до ЖКУ. Не помню, что конкретно и в каких конкретно выражениях сообщила "Владу", потребовавшему объяснений относительно поцелуев и пришитой задницы…
Помню только, что когда пришла в себя и перестала злиться, он сидел какой-то совершенно потерянный, до смерти перепуганный и невозможно очаровательный - такой наивный и абсолютно беззащитный… хотелось сделать ему что-нибудь милое и приятное, успокоить его и долго клясться в том, что всё до этого сказанное - наглая, отвратительная и безосновательная ложь.
- Настя…
Сначала я подумала, что ослышалась. Он с самого первого дня нашего странного знакомства никогда не называл меня так.
- Настя, а… это… их… много?
- Хватает…
- Я… но… как же это… я же… не планировал… ничего такого… всё было очень понятно и доступно… если бы я предполагал такое развитие событий, я бы… я бы дал им знак… не знаю…
- Успокойся. Ты уже многое увидел такого, чего никак не предполагалось изначально, правда? Мы… иногда выходим за рамки. Ограничивать во всём нельзя… просто прими это как данность, потом, возможно, исправишь, если сочтёшь нужным. Лично я это воспринимаю… ну, просто как разнообразие. И тебе советую придерживаться такого мнения…
Он кивнул. Помолчал, потом тяжело вздохнул и сказал:
- Ты была права, я обязан видеть всё и во всём участвовать. Пожалуй, придётся немного реорганизовать собственный бюрократический аппарат…
- Но Страшный суд пока устраивать рановато, не находишь?
Он тепло, облегчённо рассмеялся. Потом встал и бережно обнял меня, словно боялся, что я откажусь от этой ласки.
- Нэнси… что бы я без тебя делал?
- Настя… - ворчливо поправила я.
- Хорошо-хорошо. Настя. Но тогда ты будешь называть меня Владом!..

Если вы думаете, что после этого он успокоился и стал действовать более осторожно, то вы глубоко ошибаетесь. Наоборот, из него буквально хлестало любопытство, желание узнать на практике всё, о чём он только слышал за прошедшие шесть тысяч лет.
Нельзя назвать все его опыты плачевными, но приятными большинство из них тоже не были.
Его долго и бурно тошнило в МакДональдсе после попытки надкусить (только надкусить!) Биг-Мак…
Зато воздушной кукурузой на сеансе второго эпизода "Звёздных Войн" он бесстыже объедался до тех пор, пока соседи не начали шикать на него из-за чавканья.
Он набрал в прокате видеокассет и целыми днями просиживал перед телевизором, издавая адекватные сюжетам и довольно громкие звуки.
"Одним глазком" просмотрев несколько кассет вольного содержания, пришёл ко мне в спальню очень серьёзный, извинился, забрал свою подушку и с тех пор мужественно мёрз в зале. Пока я сама, возмущаясь и клацая зубами, не возвернула его на "законное" место. Он очаровательно смущался.
Но это не мешало ему бродить по кухне в одном фартуке и забывать закрывать дверь в ванную во время принятия душа.

За день или за два до того, как он должен был вернуться к своим прямым обязанностям, я решила связать ему шарфик. Эта глупая и бессмысленная задумка побеждала все контраргументы одним-разъединственным доводом: "А вот хочу, и всё тут!". Пришлось доставать нитки и спицы, садиться в укромный уголок дивана и успокаивать свои нервы самым раздражающим в мире занятием…
Влад сидел на полу, завёрнутый в плед, и с увлечением раскладывал пасьянс "Могила Наполеона", то и дело тыкаясь носом в книжку, чтобы проверить правильность собственных действий. Время от времени он задавал мне какой-нибудь очередной глупый или смертельно невтемный (что, в общем-то, одно и то же) вопрос.
Ещё он периодически икал - недавно бесстыже выпил целую полуторалитровую бутылку колы - и отлучался по естественной надобности.
Во время его триумфального возвращения из одной такой отлучки раздался звонок в дверь. Влад, естественно, с похвальной ретивостью бросился открывать. Он спросил: "Кто там" и тут же распахнул дверь. Просто считал глупым услышать: "Это я" и долго гадать, кто бы это мог быть. Мы с ним уже спорили на эту тему. Бесполезно…
Это оказался почтальон с телеграммой. Влад расписался в получении и незамедлительно рванул в зал, еле успев захлопнуть дверь. Он всё время так носился. Я уже перестала спрашивать, почему. Он либо не отвечал, либо так пожимал плечами, что мне хотелось уже не просто высунуться в форточку, а выпрыгнуть из окна.
- Насть! Телеграмма!..
- Я слышала… - 66, 67, 68, лицевая, изнаночная, 71,72… - Ну, читай…
- Э-э… - он на секунду замолчал, пробегая текст телеграммы и беззвучно шевеля губами. - Насть, это мне. Это… короче, мне нужно… вернуться. Чем скорее, тем лучше. Извини… я знаю, это очень неожиданно и вообще - ещё целых два дня осталось… но это важно. Очень. Пожалуйста.
- Твоё дело…
Наверное, не нужно было говорить так резко. Зато он сразу всё понял.
Почему, интересно у всех этих событий такой отвратительный тошнотворный привкус горечи? Почему всё никак не может быть ясным и простым до конца?..
Просто потому, что всё это случается именно со мной.
Я уже спрашивала себя, почему. Спрашивала его. Он качал головой и загадочно улыбался. Наверное, он и сам не знал.

Два дня я практически не боялась возвращаться домой и целую ночь мёрзла под двумя одеялами. Ко всему хорошему привыкаешь до смешного быстро…
На третий день я приехала домой из института, с трудом пересилив дикий страх перед перспективой возвращения в пустую квартиру. И чуть не расплакалась от облегчения, когда услышало тихое покашливание на кухне.
Влад, ссутулившись, сидел у окна, ворочая в непослушных пальцах сигарету. Это так напомнило мне первый день его жизни здесь… дымная кухня, распахнутая форточка, мрачная физиономия зеленоглазого бога.
И фартук.
Я опустилась на пол, наплевав на все возможные варианты развития ситуации. Чужим голосом попросила у него сигарету. Влад кинул мне пачку и коробок спичек.
У спичек были зелёные головки. Я с тупым удивлением рассматривала их по очереди.
- Кислотные спички…
- Ты что, никогда таких не видела?
- Нет…
- А мне часто попадались.
- Ты давно куришь?
- А ты разве не замечала?
- Нет.
- Почти неделю…
- А-а…
Он немного помолчал, затем неловко сполз с табуретки и подошёл ко мне. Сел рядом.
У него было очень усталое лицо. А глаза… я ни разу не видела у него таких глаз… они словно боялись смотреть и видеть. Всё время куда-то прятались… их взгляд нигде не задерживался надолго. Наконец они устало закрылись.
И руки у него дрожали.
Наверное, холодно ему - в одном фартуке-то… я поднялась с пола.
- Извини… шарфик я тебе так и не довязала…
Он попытался равнодушно пожать плечами. Вырвал из пачки ещё одну сигарету, зло чиркнул спичкой и яростно затянулся. Хватило его ненадолго - на два моих шага.
- Настя…
Я не обернулась. Просто остановилась в коридоре и посмотрела на своё смутное отражение на стенке полированного шкафа.
Он сидел, обхватив руками колени, его била дрожь. Пару секунд поспорив с собой, я вернулась и наклонилась к нему. Влад поднял голову и жалобно улыбнулся.
Ну что же ты делаешь… что же ты со мной делаешь?..
Потом я помогла ему встать… и хотела помочь идти… но он никуда не пошёл. Просто не отпустил меня, крепко-крепко обнял и шумно вздохнул на ухо. Постепенно перестал дрожать; а я почувствовала, как из меня выходит холод… страх… боль… осталось только что-то совсем другое… горячее… яркое…
- Прости меня, - одними губами произнесла я, не владея собственным голосом. - … я всё это начала… а могла бы и сразу сказать… что люблю тебя…
- Глупая, а ты думаешь, ты не говорила? - теперь не только глаза, теперь он весь как-то лихорадочно светился.
- Не знаю…
- Вот видишь…
Если честно, я ничего не видела. Я вообще закрыла глаза. Когда он с кем-нибудь целуется, у него ужасно глупый вид…

Я бы так ничего и не поняла, если бы не звонок отца. До сих пор меня иногда трясёт, когда я представляю, что могло бы случиться…
- Алло…
- Настя?
- Пап, ты? При-и-вет… рада слышать… что-нибудь случилось?
- Нет… то есть, да… ты только не пугайся… сейчас всё уже в порядке… мы тут просто немного запаниковали… это хорошо, что ты не приехала…
- Куда не приехала?
- Ну, сюда… ты что, не получала телеграммы?
- Какой телеграммы? - я покосилась на ничего не подозревающего Влада, сладко посапывающего рядом. - Что-то всё-таки случилось?
- Ну… мама в больнице. Врачи ошиблись с диагнозом… на самом деле, она просто немного ушиблась… ничего особенного, её скоро выпишут…
- О, господи…
Влад зашевелился, гибко потянулся и лениво заморгал на тусклый свет осеннего утра.
- Не волнуйся, Настенька… значит, всё так и должно было быть… даже хорошо, что телеграмма не дошла… ты не волнуйся. Когда маму выпишут, она сама тебе позвонит и всё расскажет.
- А… можно я приеду? Просто так, ну… в гости…
- Настенька, ну о чём ты спрашиваешь? Конечно… а это не помешает занятиям?
- Нет, пап… я всё устрою. Ну, ладно… увидимся… до свидания…
- До свидания, дочка.
Я осторожно положила трубку.
- Вла-ад! Просыпайся! Трубы нет, да и играть я на ней не умею… но считай, что Страшный суд начнётся без предупреждения!..

- Который час?
- Спи!!!
- Я имею право знать, который час!
- Четверть шестого! У тебя поезд через три часа!.. - он в ужасе заметался по кровати, едва не столкнув меня.
- Это что, истерика?
- Ты издеваешься?..
- Да… ты смешной…
- Не смотри тогда…
- Ладно, я сплю… помолчи…
- Я нем, как рыба об лёд… - для пущего правдоподобия он гулко бухнул головой в подушку. - Чёрт, ну и устал же я…
- … ой, забыла совсем… тебе за эту историю ничего не будет?
- Э-э… вообще-то я не в том смысле про усталость говорил… и голос у меня был… с намёком… чёрт, надо будет научить тебя читать мысли! Ужасно неудобно говорить всё прямо… ладно-ладно, отвечаю на поставленный вопрос… ну, пороть меня некому… тем более, фактически я ничего не изменил… если честно, я ещё никогда ничего подобного не делал. Главное - не превратить это в прецедент…
- Бюрократ! Я сплю с бюрократом!!!
- С чертовски привлекательным бюрократом…
- Кто тебе сказал такую глупость?..
- … ты сама только что так подумала…