Stigmata Diaboli
by Raksha

"I'm your christ and I want you…"

Туристический автобус, выполнив необычную миссию, с рёвом выруливал со двора монастыря. Тави вздохнул, подхватил небольшой рюкзачок на спину и пружинистым шагом, обманывая самого себя и внутреннюю дрожь, направился ко внутреннему входу здания. В голову лезли странные мысли.
Густая тень от широкой стены внутреннего двора не давала никакого укрытия от дико жарящего солнца. Парадокс…
Тави с наигранным энтузиазмом поздоровался с настоятелем. Тот поблестел крестом на животе в три обхвата, добродушно улыбнулся и пригласил следовать за собой. Чёрт, ну совершенно никаких эмоций, кроме раздражения от натирающей ногу кроссовки и лёгкого волнения - естественного при переезда не новое место.
Келья. Почти ругательство. Но подходит к этому… хм… помещению просто идеально. Никакие внешние раздражители типа солнечного света и свежего воздуха сюда не доберутся. Можно смело предаваться мыслям о постриге и благодати господней. Тави выругался про себя, потом испуганно подумал о том, что это, возможно грех - ругаться в стенах монастыря. Но, в конце концов, он имеет право слегка посетовать на мать, которая решила его судьбу задолго до его, собственно, рождения.
- Сын мой, теперь ты можешь быть спокоен за свою душу, - Тави с усталым видом обозревал обстоятельства "теперь". - Ибо Всевышний безгранично рад принять в стенах своей обители нового служителя…
Пауза. Передышка. На такой жаре любая длинная фраза даётся с титаническим трудом.
- Призови своё смирение, ибо вскоре ты дашь обет послушания Господу.
Торжественная часть на этом, как оказалось, была закончена. Настоятель, посверкивая крестом, сообщил Тави время обеда и удалился. В унисон с его шагом чуть дрожали стены монастыря…
Юноша пробурчал короткую молитву и рухнул на жёсткую постель. Спать хотелось невероятно, потому как в автобусе этому постоянно мешали четверо весёлых студентов-итальянцев, сдавших сессию и по этому поводу шумно выражавших свою радость.
Сон был короткий и бестолковый - Тави казалось, что около его кровати в келье неожиданно появилась дверь. Симпатичная, с фигурной ручкой в виде головы Нефертити. Она начала бесшумно открываться, когда прозвонили к обедне.
Тави вскочил, как ошпаренный, тупо уставился в крохотное окошечко под низким потолком.
Кормили в монастыре, как оказалось, неважно. Сказывались дурацкие постулаты об умерщвлении плоти… хотя убийство - это, вроде бы, грех…
Юноше сообщили примерную дату пострига, нагрузили всевозможными сведениями о предстоящем посте, исповеди, молитвах… он серьёзно подумывал над тем, в какой стороне находится Тулуза… в какой стороне вообще Франция?!

Спал он плохо, если это вообще можно было назвать сном. Где-то до двух часов ворочался на жёсткой подстилке (словно в насмешку кровать была широкой, почти двуспальной), недоумевая, как здесь вообще можно спать.
Луна, казалось, в полуобморочном состоянии висела над горизонтом, спрашивая: "Ну что, что ты здесь делаешь, глупый???"
Ручка в виде головы Нефертити медленно начала поворачиваться. Дверь мягко приглашающе открылась. Мелькнула идиотская мысль: "Все дороги ведут в Тулузу и на небо… интересно, куда я приду?"
Короткий коридор, вдоль стен светятся надписи граффити, сделанные фосфоресцирующей краской. На полу кто-то лежал, извещая проходящих мимо о серьёзных раздумьях по поводу направления, в котором следует искать туалет. Откуда-то доносились пьяные весёлые голоса.
Ещё одна дверь. Полуоткрыта, в тёмный коридор льётся приглушённый свет. Тави осторожно прошёл дальше.
Средних размеров зал, выложенный серым кафелем с грязно-красными разводами. Посреди помещения в полу сделан небольшой бассейн. Вода полупрозрачная, красная, как кровь. Примерно на четверть над водой, с серьёзным видом нанизывая шведские бутерброды на палочки, стоял молодой человек. Услышав шаги Тави, он резко вскинул голову, отчасти ещё и для того, чтобы убрать с глаз мокрые пряди длинных вьющихся волос.
- А, привет. Ищешь Мэри? Она в соседней комнате, но жутко занята с гостями. Подожди чуть-чуть. Хочешь бутербродик?
Его прищуренные зелёные глаза и тёмные волосы резко выделялись на фоне неестественно-бледной кожи. Сквозь ярко-красную воду матово светилось обнажённое тело. Тави отвёл глаза от громадной татуировки на его левой руке и покачал головой.
- Ну, так не стой, как бедный родственник, солнышко, присоединяйся, - он гибким движением перегнулся через бортик бассейна, сцапал Тави за ногу. Юноша в ужасе отскочил, - … ха… ага, понятно, новенький…
Он сладко потянулся, демонстрируя непонятно-изящный вензель вокруг соска. Отложил бутерброд.
- Точно поплавать не хочешь?.. "водичка" сегодня - прелесть, - поделился он, мокрыми пальцами стирая кровавую воду с худощавого лица.
- Э-э, нет, я лучше правда её здесь подожду. Что за вечеринка? Празднуете что-нибудь?
- А-а, у Него опять день рождения, - таинственно пояснил изготовитель бутербродов, оценивающим взглядом примериваясь к Тави. - И где только мой сынуля такие вот чудеса достаёт - загадка. Хоть бы раз с папашкой поделился, - он мечтательно вздохнул.
Незаметная на первый взгляд дверь в противоположной стене распахнулась. Вошла красивая девушка в длинном синем платье. Невероятно похожая на Мадонну Рафаэля, отметил Тави.
Оценила обстановку.
Парень в бассейне невинно захлопал короткими тёмными ресницами.
- Извращенец, - констатировала Мадонна, подходя к бассейну и хватая бутерброд. Потом долгим взглядом посмотрела на Тави. - Новенький, что ли?
Вопрос относился к обитателю бассейна. Тот кокетливо пожал плечами.
- Кто их разберёт. Тоже тебя ищет…
Она задумчиво дегустировала бутерброд, переводя взгляд с одной двери на другую.
- О, вкусно, умница. Ты у меня талантище, во всех смыслах… - девушка наклонилась к самой воде, подставляя яркие губы под мокрый кровавый поцелуй. - …м-м… это ещё вкуснее…
Оба рассмеялись.
Тави, несколько опешив, наблюдал за ними некоторое время. Потом осторожно кашлянул.
Оторвавшись от Мадонны, парень в бассейне подхватил ещё несколько бутербродов и азартно продолжил нанизывать их на палочки.
- Слушай, ну чего ты тут стоишь, иди ко всем, там давно уже ждут новичков… - он поднял на Тави подведённые глаза и продолжил странно-низким голосом, никак не вяжущимся с его внешностью. - Ну, а если очень надоест, возвращайся, поможешь мне с бутербродами. И поплаваем.
Он подмигнул, облизнулся и повернул лицо к Мадонне.
- Иди, сладкая моя, проводи гостя…
Дверь со стуком распахнулась. На пороге стоял взрослый, очень высокий и худой мужчина с классически красивым длинным лицом, как у Иисуса на иконах.
- Папа! - неожиданно плаксивым голосом обратился он к парню в бассейне. - Мне опять не верят. Верни сейчас же нимб!
- А-а, чтоб тебя… - плеща кистью в перстнях по воде, отозвался "папа".
Затем одним быстрым, грациозным движением вынырнул из бассейна по пояс, чуть махнул свободной рукой. Из его пальцев вырвалось сияние, приняло форму окружности и с треском влетело в фигуру Иисуса. Тот пошатнулся, затем выпрямился, потирая ушибленный висок. Вокруг его фигуры разливался неяркий ровный свет.
- Вот так-то лучше, - констатировал он. Затем сложил молитвенно руки и сделал скорбное лицо. - Похож?
- До тошноты, - призналась Мадонна-Мэри.
Иисус рассмеялся, взял бутерброд и ушёл. Парень в бассейне задумчиво вздохнул, отгрызая кусок ветчины.
- Ну, чего смотришь? - он запустил палочкой в Мадонну. - Ныряй давай уже, или уходи, не мелькай своей соблазнительной аурой.
- Ох, достали вы меня все… но к гостям возвращаться - это просто смерть слонам…
Девушка скинула синюю шаль с плеч и весело прыгнула в бассейн. По всей комнате разлетелись кровавые брызги. Парень восторженно взвизгнул на пределе слышимости.
У Тави голова слегка пошла кругом, а в воздухе разлился терпкий пряный запах церковного вина.
- Эй, слушай, у меня к тебе три вопроса. Первый: хочешь выпить? - парень зачерпнул неизвестно откуда взявшимся бокалом кровавой жидкости из бассейна и подал Тави. Тот по инерции протянул руку, затем остановился. - Да не бойся ты, я чистый…
Он рассмеялся.
- И Мэри чистая… правда, Мэри?
- Правда-правда, - горячо закивала девушка, еле сдерживая смех.
От небесно-синего цвета платья не осталось и следа. Теперь по коже, словно странная болезнь, стлался мертвенно-фиолетовый оттенок, намокшая полупрозрачная ткань резко обрисовывала контуры красивого тела.
Тави, подумав, взял бокал. Осторожно отхлебнул, глядя поверх хрусталя на парочку в бассейне. Мадонна сложила ладони горстью, и парень, наклонившись, пил из них яркое вино.
- Теперь второй вопрос, - вытирая тёмные губы тыльной стороной ладони, произнёс обитатель бассейна. - Кого я тебе напоминаю? Отвечай, не задумываясь.
- Моего кота Вилле.
Он засмеялся резким гортанным смехом, запрокинув голову и демонстрируя красивую длинную шею.
- Фа-а-антазёр, - протяжно определил Вилле после небольшой паузы.
- Какой уж есть, - Тави пожал плечами, теперь уже без стеснения рассматривая тёмно-синий узор татуировки по гладкой коже.
Мадонна, склонив голову набок, заплетала кончики волос в косу. Мокрые, волнистые каштановые пряди, расплывались по воде, как масло, оставаясь на поверхности.
- Допил? Умница. Третий вопрос - который час?
- Час? В смысле - сколько времени? - уточнил зачем-то Тави. Парень в бассейне вздохнул и посмотрел на него жалостливым взглядом, каким смотрят на душевнобольных. - А-а… где-нибудь три ночи…
- Нет, милый мой, уже пятый час… тебе надо домой. Спать тебе пора, а то встанешь сегодня к заутрене ни-ка-кой. Иди, поцелую на сон грядущий… не хочешь?.. зря-а-а. Тебе вон в ту дверь. В следующий раз попробуй моих фирменных бутербродов и заходи к гостям. Много потерял. Спокойной ночи.

Тави открыл глаза. Не сразу нашёл узкое окошко под потолком. Действительно, скоро начнёт светать. Надо попробовать ещё поспать, а то тело вообще сегодня слушаться не будет.
Он повернулся на другой бок и чуть не свалился с койки. Рядом, закрыв подведённые глаза и расплескав по подушке длинные тёмные волосы, спал тот, кого он назвал Вилле. На тёмных губах дрожала лукавая улыбка.
Потом один зелёный глаз открылся, и Тави вскочил с постели в каком-то непонятном страхе.
- А-а, фантазёр, ты что думаешь, ты проснулся уже?.. не-е-ет, - Вилле вздохнул и гибко потянулся. - М-м, я просто решил тебя пока никуда не отпускать. А то на утро все встают, начинают жить, как ни в чём не бывало. Забывают или пытаются забыть. Убеждают себя в том, что надышались вчера свежего воздуха. Хм-м, в туристическом автобусе не больно-то надышишься. Так что ты, наверное, решил, что мы - твой солнечный удар. Вот, я, по крайней мере, точно …
Он замолчал, дразня кончиком языка между улыбающихся губ.
- Опять столбняк, - последовала реплика через несколько секунд паузы. - Эй, ну, отомри, я уже разрешаю…
Тави вздрогнул, словно от удара и попробовал уменьшить громкость своего прерывистого дыхания.
- Браво, - Вилле тихонько похлопал в ладоши. - Далеко пойдёшь. Нервы крепкие, а вот ноги у нас почему-то дрожат… холодно, что ли? Ох, уж эти мне каменные полы…
Он протянул к Тави руки.
- До рассвета есть ещё полчасика. Ну, или сюда, согрею… оу, какой бледный стал!.. надо же, а молитвы читать не пробуешь. Что, думаешь, я не нечисть? Пра-а-авильно думаешь. Эти твои молитвы - мне только на пользу. На досуге поразмысли над этим. А пока - оставляю тебя… но ты не бойся, я ещё вернусь. Буду ждать тебя, здесь… - длинные пальцы ласково погладили подушку.
Пока не стало светать, Тави молча сидел на стуле напротив кровати и в оцепенении смотрел на неё. Вилле, разумеется, исчез.
Где-то к середине заутрени юноша пришёл в себя и попробовал объяснить всё произошедшее хотя бы с точки зрения христианина. Потому что с точки зрения логика единственное объяснение, которое могло быть - это сон. Но почему, в таком случае, проснулся он на стуле, а не в кровати? Он же точно помнит, где заснул… если вообще заснул…
Но ведь нет этой двери там, нет! Он сам, лично, облазил каждый сантиметр стены. И ручки нет. И вообще, наверное, это всё-таки был говорящий солнечный удар…

Перед сном Тави долго мерил шагами комнату, боясь подходить к кровати. Потом, со словами: "Помоги мне, что ли, Господи!" лёг и стал смотреть в потолок, с твёрдым намерением не уснуть. Луна снова саркастическим умирающим шёпотом спрашивала о цели его пребывания здесь. Да он и сам не знает! Но он нужен, зачем-то нужен миру… именно в этой роли. Делать добро людям вне стен монастыря - невозможно.
- Помогу, - раздался тихий голос у Тави над ухом. Юноша замер, боясь пошевелиться. - Обязательно помогу… ты только попроси настойчивее.
Тави чуть-чуть повернул голову. Встретил насмешливый взгляд чистых зелёных глаз. Почувствовал сладкий запах вина.
- Ты думаешь, я редко отвечаю на просьбы? Вовсе нет, - шелестел горячий шёпот у него над ухом. - Просто нужно уметь желать того, что тебе действительно необходимо…
На подушке, поигрывая прядью своих волос и всё теснее приближая свои губы к уху Тави лежало это странное неземное существо, сливаясь цветом кожи с белоснежным бельём постели.
- Не могу же я каждый раз угадывать желания, которые скользят в людских мыслях… они такие одинаковые, - тёплый язык задел мочку уха, Тави вздрогнул как от удара.
Казалось, это прикосновение разрезало кожу и в подушку течёт тонкой струйкой горячая, красная кровь. Вилле, словно не замечая его дикого испуга, продолжал что-то тихо, быстро шептать. И каждый раз, когда его губы касались Тави, тот чувствовал, как всё быстрее подушка под головой наполняется его кровью.
- Эй, прекрати дрожать, - неожиданно властно прозвучал голос Вилле.
Тави лежал с остановившимся взглядом, боясь даже дышать.
- Надо же, какой молчаливый мне послушник попался, - саркастически пропел низкий голос. - А зачем мне такой нужен?.. ты смотри, какая самоуверенность - пришёл, хотя его никто не звал. Настойчиво навязывался. А теперь, когда на него снизошла, - гортанный смешок, - божественная благодать, он, видите ли, предпочитает изображать немого…
Разочарованный вздох. Вилле перевернулся на спину и подложил под голову левую руку. Правой он медленно перебирал волосы Тави, то зарывая в них пальцы, то вытягивая отдельные пряди.
- Н-ну?.. - вопросительно протянул он. - Будешь ты уже как-нибудь на меня реагировать?
- Как? - выдавил Тави. Потом его прорвало, - Я уже не уверен, где сон, а где реальность и на что стоит, а на что не стоит реагировать… если бы мне кто-нибудь объяснил…
- Ах, вот оно что, - мурлыкнул Вилле, выписывая пальцами по его волосам какие-то замысловатые вензеля. - Ну, это не так уж и сложно. Вот ты сюда ехал с определённой целью, так?
- Так.
Тави было абсолютно всё равно, с чем соглашаться. Но на этот вопрос он ответил вполне осмысленно.
- Хор-р-рошо… а допустим, твоя цель заключалась не в глобальном спасении мира, а в наивном детском желании сеять "разумное, доброе, вечное". Вполне реальная цель. Теперь интересный вопрос, который, пожалуй, больше всего меня… волнует: а почему именно здесь, а? Почему отсюда нужно начинать?
- А-а-а… ну… во-первых, мама…
- Да, знаю, - раздражённо перебил Вилле, отстраняя длинные пальцы от его головы. - Эта причина мне известна. Мне нужна твоя мотивация, сладкий мой… твоя, и ничья больше.
- … это сложно, - помолчав, решил Тави.
Снова вздох, нетерпеливый жест в воздухе свободной рукой.
- Да говори уже! В конце концов, у меня тоже есть дела. Абстрактные и неразрешимые, но всё равно - дела!.. так что давай быстрее… или, хочешь, пока пойдём вместе, ты по дороге решишь. Тут недалеко, если не забыл.
Не спрашивая больше ничего, Вилле выскользнул из-под одеяла. На нём была белая яркая сорочка со странно разодранным воротом, будто побывавшем в пасти тигра. И чёрные узкие джинсы, наполовину сливающиеся с темнотой.
Он протянул руку, Тави автоматически отпрянул. Просто от каждого жеста этого странного создания веяло то вечным холодом могилы, то диким жаром страсти.
- Боишься, - сверкнул он в темноте полуулыбкой. - Зря. Ты же любишь своего кота, а? Я, между прочим, такой же ласковый и нежный…
Тави осторожно встал, бросил взгляд на подушку. По белой ткани широко расползалось бурое в лунном свете пятно.
- Ну, подумаешь, кусаюсь иногда, - пожал плечами Вилле. - Ведь не больно было, правда? Немножко щекотно… тем более, нечего так соблазнительно вытягивать шею!.. ладно, пошли. Тапочки надень, там, в зале, мокро было в последний раз…
Короткий коридор с разрисованными стенами. Пьяное бормотание под ногами. Голоса, смех, музыка… бассейн, ярко-красный от вина. На полу действительно было мокро.
- Мы тут с Мэри ещё немножко… поплескались после твоего ухода, - доверительно сообщил Вилле, кладя подбородок на плечо Тави. - Так что пить теперь отсюда, пожалуй, не стоит.
Он рассмеялся, высовывая кончик языка. Дверь в следующую комнату, выкрашенная под цвет кафеля в зале, была полуоткрыта.
- Ну, и этот придурок приносит мне несчастные пять корочек хлеба и два сардины… и заявляет, что это весь провиант… один папаша знает, как я тогда ругался…
- Хей, сынуля, опять травишь старые байки? - Вилле вышел на середину внушительного помещения. Заметил, что привлёк всеобщее внимание, присел в изящном реверансе. - Не обращайте внимания, я не собираюсь таскать его за уши. Кто-нибудь хочет поучаствовать в чистке бассейна?
Ответом послужил смех, неуверенные отказы и дерзкие заявления. Большинство людей были явно навеселе. Ниоткуда появилась Мадонна-Мэри, с разбегу бросилась на шею Вилле, накрыла его губы долгим поцелуем.
- Хм, с бассейном я поторопился, - заявил он через несколько минут. - Все так и думали, я знаю… эй, Мэри, познакомься, это Тави. Тави, это Мария, моя девушка.
- Очень приятно, - она сменила синее платье на белое и распустила волосы. К тому же вокруг её головы разливалось неяркое сияние, чуть-чуть рассеивающее черты.
- Мне тоже.
Тави решил не делать реверанса.
- Ладно, мне нужно идти… может быть, вино в бассейне всё-таки… заменят, а? - жалобным тоном произнёс Вилле, обнимая Мэри за шею и периодически прерывая речь короткими поцелуями. - Не скучай, солнышко, я только… дойду до кабинета. И сразу… обратно.
- Только если сразу, - предупредила девушка, погрозив ему пальчиком.
Через несколько секунд, оторвавшись от неё окончательно, Вилле сделал всем ручкой и потащил Тави за собой в один из коридоров. Периодически спотыкаясь о лежащих, он не прекращал задорной болтовни, поминутно прерывающейся гортанным смехом:
- Он постоянно рассказывает эти дурацкие сказки, всё из-за комплекса неполноценности. Ему уже по вашим меркам тридцать три, вполне самостоятельный должен быть… так ведь нет… загружает папку своими "подростковыми" проблемами. Кстати, ты ведь соврал тогда? Ты не ждал Марию, так?.. а-а, все так говорят. Потом всё равно только ради неё приходят… м-м, за редким исключением…
Они вошли в небольшую тёмную комнату. Вилле прозаически нашарил на стене выключатель, щёлкнул им, наполнив пространство светом.
- У Вселенной тоже есть выключатель, - неожиданно поделился он. - Только не я его сделал. Просто как-то шёл мимо, решил, что хуже не будет, если я попробую его включить. Хуже, как оказалось позднее, будет. Причём намного хуже. Но вы сами виноваты.
Тави отрицательно покачал головой.
- Мы шли по пути, который нам указал ты.
- А вы где-нибудь указатель видели? С надписью "туда"? Ты бы ещё про заповеди вспомнил, гений-теософ!.. переврали всё так, что я сам теперь не разберу, где моё авторство, а где подделка. А это грех, Тави… большой грех против вашего Господа. И он имеет право злиться и капризничать, когда его что-то не устраивает!.. как сейчас, например.
- Тебя не устраиваю я?
- Ну-у, зачем же так сразу. Против тебя лично я ничего не имею, даже совсем наоборот… - Вилле присел на краешек стола, вытащил из кармана мятую пачку сигарет и прикурил от старенькой металлической зажигалки. Глубоко затянулся, так что щёки запали, а скулы резко выступили на худощавом лице. - Но дело не в тебе, а в твоём отношении. Ты слишком уверен, что всё в этом мире можно изменить добром. Слишком. И эта уверенность заразительна, сам знаешь. Мне же отводится скромная роль наблюдателя-суфлёра. На случай, если что-то пойдёт не так.
Юноша пристально посмотрел на него.
- Почему я должен тебе верить? Откуда я вообще знаю, что ты реален?
- Та-а-ак, - Вилле легко соскользнул с края стола, обошёл вокруг Тави. Медленно выпустил изящное колечко, которое нимбом повисло над головой юноши. И мягко засветилось. - Вот, смотри, как легко. Ещё пара крыльев - и готовы все атрибуты ангела.
Вилле тонко улыбнулся, чуть встряхнул головой, и в прядях вьющихся волос заблестели симпатичные чёрные рожки.
- И хвост я себе могу сделать. И тебе, кстати. Для полного счастья. Это даже не анатомия, это просто дешёвая театральная бутафория. Внешние изменения всегда отвлекали человеческое внимание… у-у, это так банально, радость моя… вот если бы я был толстым, лысым и неуклюжим, ты бы не только не боялся меня, но даже чувствовал бы лёгкое превосходство. А так… ну, признайся, что ты ко мне испытываешь!..
Вслед за никотиновым туманом по комнате поползло напряжённое молчание.
- У-у, как всё запущено, - сложив губки бантиком, детским голоском пропел Вилле. - Хочешь тест? Ма-аленький такой. И всё сразу станет ясно… молчит… упорно молчит. Ты случайно не собираешься тут гордо умереть от страха, а? Ну, всё, спящая красавица…
Он с шумом втянул воздух, мягко шагнул к Тави, обнял его за шею.
- Вот смотри, - прошептал Вилле, тихонько царапая ногтями затылок юноши и снова задевая губами его ухо. - От страха умереть нельзя. Такого чувства нет… веришь?
Тави кивнул.
- Веришь, - он склонил голову набок, приоткрыл тёмные тёплые губы. - Но не любишь… пей!..
Юноша задохнулся, чувствуя на своих губах обжигающий сладкий вкус вина.
Поцелуй длился недолго, но Тави казалось, что в него силой влили весь тот самый бассейн. В голове шумело, ноги подкашивались, а во рту переливался терпкий пьяный вкус дыхания Вилле.
- Нра-а-авится, - констатировал господь, облизываясь. - Теперь будешь ходить на исповедь только для того, чтобы вспомнить вкус церковного вина…
Он странно улыбался, сцепив за спиной длинные пальцы и покачиваясь с пяток на носки. Потом резко отвернулся, так что стала видна лишь ямочка от улыбки и тень ресниц на щеке.
- Я реален, - произнёс он совершенно ненужную фразу. - Но многим очень не хочется в это верить… что ж, экскурсию по раю, я думаю, устраивать не нужно… это банально, да и у тебя теперь в глазах двоится, правда? Лучше пойдём к гостям.
- Зачем всё это? Зачем я тебе? - слегка спотыкающимся голосом спросил Тави.
- Ну, я ведь объяснил уже всё. Подробно!.. ты мне совсем не нужен, понял? И сделать ты ничего с этим не сможешь. Так же, как и с твоим погибающим миром… нашёлся тут спаситель, сверхчеловек… таких не бывает! Мой тебе совет - возвращайся в Тулузу, не сходи с ума. Всё равно у тебя ничего не выйдет. Ты же не хочешь, чтобы я снился тебе каждую ночь, а? Или уже хочешь? - у Вилле вырвался лёгкий вздох, то ли сдержанный стон, то ли вовремя подавленный смешок.
- Ничего, переживу, - попытался холодно произнести Тави. - буду жить, страдая…
- Валяй, интересно будет за этим понаблюдать… - господь криво улыбнулся. Затем, чуть повысив голос, позвал, - Мария!..
Дверь открылась мгновенно, словно с той стороны девушка только и ждала повода войти.
- Я слушаю.
- Ну-ну, слушай. Тави собрался тут попробовать что-нибудь из местных деликатесов. Моих бутербродиков не осталось?
- Нет, милый… а деликатесом ты его, по-моему, уже угощал. Смотри, у него и так глаза уже друг с другом не дружат… извращенец ты.
- Знаю, - Вилле чуть улыбнулся, как отвечал бы на комплимент или на проклятие. - Только, пожалуй, всё-таки стоит заменить вино в бассейне. Тави, хочешь поплавать?
- Нет, спасибо, - честно пытаясь сфокусировать взгляд на выходе из комнаты, отозвался юноша.
Мария беззастенчиво расхохоталась, отбросила со лба густую чёлку.
- Хочет.
- Это что, диагноз?
- Оу, ну ты его всё равно уже у меня украл. Да и у остальных на него планов не было. Да, кстати, пока не забыла, тебя наше непутёвое дитё зовёт. Опять хочет фокусы показывать, просит разрешения.
- Я ему, чувствую, разрешу сейчас!.. епитимьей по больному самолюбию!.. - с несколько наигранной злостью известил Вилле. - Тави, дверь левее… и вообще, давай сюда руку, пойдём, нас здесь не поняли… Мария, подходи, как здесь закончишь. Куда перенесли холодильники, я даже пивом теперь гостя угостить не могу?!
- Холодильники временно распылили, они занимали слишком много места. Сотвори новые, если не трудно. И ливерной колбасы с зерновым хлебом больше не надо!.. знаю я твою халтуру!

Луна была похожа на лицо покойника. Мрачноватое сравнение. Впрочем, остальные ассоциации были не лучше, поэтому Тави предпочитал вообще ни с чем её не сравнивать. Даже мысленно.
Кровать стояла, не расстеленная. За последние два года на ней ни разу не спали. По крайней мере, люди… а вот Вилле там ночевал довольно часто. Улыбался во сне, что-то шептал… а утром сладко потягивался, открывал глаза и звал к себе - нежно, настойчиво.
Тави задумчиво сидел на своём стуле напротив кровати. В тесной узкой келье гулял ледяной ветер, что было теоретически невозможно, поскольку на улице стояла душная сицилийская ночь.
Завтра ему предстоит исповедь. Снова. Снова глупые, бессмысленные слова, наставления на путь истинный… снова неопределённо-странные ответы исповедника. Кажется, в последнее время у него изменился цвет глаз… снова этот сладкий и до умопомрачения знакомый вкус церковного вина.
А потом - бессонная ночь в диком холоде.
Так не может продолжаться бесконечно. Когда-нибудь эта дверь откроется снова.

[вернуться в раздел "историй"] [отзывы]