По лабиринтам кошмара
by none

часть первая | часть вторая | часть третья | часть четвертая | .....

Сновидения - это королевская дорога в бессознание.
З. Фрейд

Быстро взобравшись на гору, Эйки поймала себя на мысли, что она не разу не оглянулась назад. Но вокруг было столько звуков, что этого делать совсем не хотелось. Потянув еще ниже к траве свое черное платье, она снова упорно зашагала за женщиной. "O, My God!" - это все, что у неё вырвалось! Опять кладбища! Но в этот раз все было несколько иначе. Всего одна могила! Только одна! Ноги уже не хотели взбираться в эту крутую сопку, глаза не хотели смотреть на надгробье. Но остаться одной в этом шумном, БЕЗЛДЮДНОМ месте ей тоже не хотелось. И она шла за женщиной БЕЗ ЛИЦА. Нет, возможно, у неё и было лицо, но она его тщательно скрывала. Просто не поворачивалась к Эйки передом.
Расстояния до могилы стало минимальным, и Эйки даже не успела в который раз проклясть свой город, с кучей странников, таких вот как эта женщина. Звуки вокруг уже не пугали, они просто были. Самое главное было не вслушиваться в голоса пространства, забываться в своих мыслях, что тоже не так-то просто. Подчас мысли были страшнее зловещего шепота НИЧЕГО.
Женщина стала ускользать прочь, буквально не наступая на землю, куда-то в чащу за могилу скользил её силуэт.
"Эй, постойте, слушай, ты чертовка, стой, не бросай меня здесь!!!!" Но женщина как будто не слышала искореженного паникой голоса Эйкин. Она продолжала свой полет в темное лесное пространство. Эйки двинулась за ней, деревья оказались гуще, чем казались, а земля - тягучим болтом. Полы платья упорно уходили под землю. Эйкин сделала какое-то невероятное усилие и резко выдернула платья. Голоса вокруг смолкли. Теперь бедная девушка могла сосредоточиться именно на своих мыслях. Куда идти, она не знала. И тут магнитная сила потянула её к себе.
Ни фотографии, ни дат рождения - смерти, только покореженная табличка, и ели видная надпись МАТЬ. Где мать? Где? Я ее упустила? Но ведь она не умерла? Это её могила? НЕТТ! Этого не может быть!!! Могила пустая!!! Символ упущения жизни!! Да мы никогда не сможем успеть всё, что хотим! МАТЬЬЬЬЬЬЬЬЬ! Это была ты! Я не пошла за тобой! Я не признала тебя! Я испугалась болота!! Вернись!!! Вернись!!!
Мы любим, но никогда не идем за любимыми в смерть. Тут Эйки сама отогнала от себя эту мысль, вспомнив 666 подобных историй, когда любовники умирали, один за другим.
Дорога домой была быстрой, она просто пришла. Снова и снова находя путь силой какого-то неведомого ей самой разума.
Потом они втроем с Энжелин и Бэт отправились на вокзальную площадь.
Эйкин рассказала о своей странной незнакомке. Девчонки сказали, что это к лучшему. Зато потом больше не придется с ней видеться. У них так было всегда: один и тот же кошмар не повторялся дважды.
Зеленые-зеленые деревья красиво мелькали за окнами электрички. Поля с высокой травой были непоколебимо спокойны. Путницы в который раз убедились, где бы им ни выйти - везде встретит совершенство природы.
Но красота была лишь видимостью из затемненных мертвенно-зеленой краской окон электрички. 13 апреля. Природа и не могла еще представить всю свою красу. Контролерша с длинными ногтями спугнула девушек, и они семимильными прыжками стали пробираться к выходу. Толстая служительница ж/д ухватила Энжелин за руку. Но девушка вырвалась. "Будьте вы прокляты! Три мерзкие сучки. Ненавижу, будьте, будьте, в аду будьте…проклятие моё да настигнет вас…." Вместо того чтобы ухватиться за стоящих в тамбуре девушек и требовать с них деньги, мерзкая женщина слала на них проклятья, стоя в проходе вагона. Слава всем вышним силам, что девчонки не услышали всего того, что сыпалось им на голову. Скорей всего у женщины было что-то не то с рассудком. Наконец, двери раскрылись. Не было даже перрона. Просто желтая с красноватым отливом трава, словно по осени. Все трое машинально посмотрели в сторону солнца, оно же, заходящее, бросало красными лучами пурпурные блики, тем самым, погружая все в кроваво-травяное месиво.
"Я знаю, где мы!!!" - вскрикнула Бэт. И она принялась рассказывать о том, что где-то здесь живет одна их знакомая. "Да вот же соседская собака, странно, что она без поводка и одна, она обычно на поезда кидается. Её надо придерживать, наверное, вырвалась, давайте поймаем". Девчонки пошли в сторону маленького беленького комка, песик, виляя хвостом, отбегал дальше и дальше. Он думал, с ним играют. Между тем, красноватую тишину пустой платформы нарушил гудок приближающегося железного монстра. Все трое рванули за собачкой.
А она, как назло, бежала прочь в сторону рельс. Тут животное потеряло интерес к людям, заслышав гудки поезда. И уже уверенно мчалось на встречу первому вагону. Белые лапки мягко подгибали под собой красноватую траву, собачка была настолько небольшой, что эта трава вмиг принимала прежнюю форму. Впереди были наложены старые шпалы: одна на другую, штук так по пять в высоту, и несколько метров в длину. Для пса это оказалось препятствием. И он рванул в обратную сторону, надеясь, просто выбежать не рельсы, а, не набегая прямо на поезд.
Но тут-то его и поджидала, бежавшая за ним Энжелин. Белый комочек прямо влетел в ее руки. И как раз в этот момент зеленоё лицо поезда показалось на путях. Все смогли вздохнуть спокойно. Пёс взвизгнул, вожделенно уставился на приближающийся состав, и, вдруг, крик дикого ужаса прорвал даже ж/д-ое
перестукивание колес. Энжелин упала. Маленькое животное выкатилось из её ослабших рук, и понеслось, понеслось навстречу вечности, навстречу неизвестности, туда, где мы все когда-нибудь будем, только пес этот не знал, как больно он будет входить в этот таинственный мир смерти.
Пытаясь вцепиться в колесо поезда, собачка оказалась просто втиснута в пространство между рельсом и этим самым колесом, казалось, что даже сквозь шум от проходящего поезда было слышно, как трескался маленькиё череп. Что-то красное и мягкое отлетело на поляну.
Девчонки с ужасом отвернулись назад, закрывая глаза руками. Энжел уткнулась в траву. Спустя мгновения, которые казались вечностью Бэт и Эйки побежали к Энни.
"Как ты?" - девчонки принялись приподнимать Энн. Она же в свою очередь, придерживала правое предплечье, и что-то невнятно шептала о собаке: он царапнул меня, так резко, что я не ожидала, меня, как током по руке ударило.
"ААА, да у тебя кровища, о нет…" - Бет в ужасе шарахнулась от Энжелин. " O, shit!!" - Эйки машинально прикрыла лицо руками. "Дурыы, чего вы орете и меня пугаете, что там, о Боже, девочки"
На правом предплечье у Энжел красовалась глубокая рана в форме правильного христианского креста, вроде такого, на котором повесили Иисуса. Первую вертикальную полоску оставили ногти контролерши, причем они прошлись по коже девушки довольно интересно. Все пять по одной вертикальной траектории, причем каждый следующий почти попадал в кровавую дорожку от предыдущего. С небольшими погрешностями. Таким же образом прошлись по плечу Энни и коготки собачки, только горизонтально. Тем самым 2 кровавых следа объединились и получился крест, а те погрешности, когда следующий ноготь не попадал в дорожку предыдущего, сложились в причудливо тонко выпирающий за границы креста узор.
Казалась, что искусный мастер по шрамам вырисовал на теле Энжелин сей крест, с распятым на нем Иисусом. Эйки вырвала лист с одной из своих тетрадей, коих в её сумке всегда было предостаточно. Девчонки посидели на траве еще минут 13, подождали, пока кровь на ране у Энжел станет течь меньше, и затем тронулись к шпалам.
То, что валялось там мало, чем напоминало резвый белый комочек, эта, скорей всего, была куча черно-алого цвета: смесь крови, кишок и какой-то темной ж\д-ой жижи. А того, что бы напоминало острую мордочку щенка, не было и в помине. Именно череп и был тем, что просто было смято железным монстром.
С трудом, переставляя ноги, девчонки побрели в сторону ближайшей маленькой деревеньки. Они думали о том, что почему-то все их поползновения выбраться куда-то всегда кончаются полнейшим дерьмом.
Незаметно девчонки набрели на домик хозяина щенка. "Давайте зайдем" - предложила Бэт. Подруги уже выработали стратегию того, как скажут дедушки о смерти любимого пса. Но тот воспринял эту новость на "Ура", и принялся проверять плёнку в фотоаппарате: "Обожаю фотать трупы, особенно животных, в частности тех, которые в разные годы жили у меня, где говорите его, сбило, у самой станции, ага возле кучи шпал, вот шельма. Я чувствовал, что из него определенно что-то выйдет. А вы пока посмотрите мой фото архив, а потом не стесняйтесь, пройдите в комнату. Там на стене много всего интересного"
Фотоальбом старикана напоминал коллекцию жестокостей самого отъявленного изувера. Тут были загнанные лошади, изъеденные собаками кошки, курицы без голов, свинки с вспоротыми брюшками, гуси со свернутыми шеями, не понятно кому принадлежащие тельце, торчащее из-под колес автомобиля.
Какое-то необъяснимое любопытство толкало девчонок открыть заветную дверцу комнаты. Даже любительницы кошмаров и ужасных рассказов Лафкравта Бет и Эйки отшатнулись от увиденного. Главным во всей комнате была кровать с наброшенным одеялом. Было ясно, что оно было сделано из шерсти убиенных животных. Над кроватью висел портрет лошади: на глаза животного была надета черная повязка, словно кто-то играл с ним в жмурки, а из крепкой шеи сочилась кровь. К черным пятнам на теле белой лошади прибавились яркие красные кровяные разводы. Огромный сук насквозь пронзил мощную лошадиную шею, а на самом животном возвышался лихой наездник с чертовски ненормальной улыбкой.
Эта же какую извращенную фантазию надо было иметь, чтобы закрыть лошади глаза, разогнаться на ней, и направить озверевшее от слепоты животное на сук.
Желание смыться из проклятого дома, боролось у девчонок с силой любопытства. Что еще они здесь найдут? "О, черт!" - Бэт задрала голову вверх. Там на потолке люстра была …из черепа лошади. "Девочки, давайте уйдем отсюда!" - лицо Энжелин стало покрываться краской, голос дрожал, и она попятилась к двери. Но тут словно от удара тока Энжел отлетела от двери, и столкнула какую-то клетку, которая стояла на тумбе
рядом с занавешенным темной обрызганной кровью тряпкой окном. 2 жирные крысы переполошились маленьким землетрясением в их убежище. Они даже на какое-то время оторвались от еще живого белого хомяка, который служил им толи обедом, толи ужином, толи еще чем-то. Оторвав глаза от клетки, Эйки с Бэт посмотрели на дверь, туда, откуда только что отшарахнулась Энжел. Эйкин произвела характерный жест рукой, словно удерживающий рвоту в горле. Неверующая Бетти прошептала: "О, Господи!" На двери в комнату красовалось во весь рост чучело свиноматки, с вспоротым животом, отсутствием сосков, вырванным языком, и глубоким разрезом на шее. Пятачок свиньи отсутствовал, был срезан. А рот несчастного животного словно застыл в кошмарном вечном крике.
"Да, да, пойдемте отсюда, я ща сдохну со страху!" - затараторила Эйкин.
Вылитая с кошмарной квартиры, девчонки просили все высшие силы лишь об одном, чтобы не столкнуться с мерзким стариком. В их случае Богом было время, и они старались не терять ни секунды, все дальше отбегая от проклятого дома.
Уже на станции девчонки перевели дух, и молча сели на отдаленное бревно. Их поезд должен был подойти не раньше чем через три часа, солнце уже
почти село, а пейзаж все оставался таким же красновато-желтым.
Место, где они расположились, было тихим и безлюдным, в маленьком лесочке, чуть поодаль от ж/д-и. О нечего делать Эйкин предложила такую забаву: наклоняешь голову к земле и рассказываешь, что ты там видишь. Поначалу вроде кроме комочков земли и мелкой травки ничего нет, но, когда подключишь немного фантазии, чего только не увидишь. И они разыграли историю о море, пляже, лете, наперебой, громко рассказывая, кто и что видит.
И тут все трое закричали. Что-то тяжелое перетянуло шеи Эйкин и Энжелин, Бет сорвалась с бревна и стояла, как вкопанная, то и дело повторяя: Мамочки нет, этого не может быть, девочки, нет, это не правда!
Сумасшедший старик направил на Бэт пистолет: Молчать, крошка. А не то твои подружки прям сейчас отправятся к моему братцу дьяволу.

Бэт, ели переводя дыхание, как после кросса, повторяла: да, да, хорошо!
-Ну и чудненько! - старикан потуже затянул веревку-удавку на шеи двух других жертв. Он умудрялся следить и за Бетти и за Эйки с Энжел.
-Сейчас, ты малышка, - он указал дулом пистолета на Бет, - поиграешь в могильщика, ты никогда в детстве не играла в могильщика, нет, ну что ж - научишься!!!
-Видишь тот камень, иди- иди туда, да поживей. Попробуешь бежать, мои серебряные пули настигнут тебя хоть в аду. К тому же тогда твоим подружкам придется расплачиваться за тебя своими славными жизнями!
Бет послушно шла к камню, удерживая слезы.
-А теперь убери его.
Бет покорно сделала это, и чуть не срыгнула. Под камнем лежала дощечка, а под ней кости какого-то зверя.
-Ты когда-нибудь собирала в детстве мозаику??? Ну что ж, попробуй еще раз! Ты должна собрать мне из этого собачку!! А заодно мы посмотрим, как ты дружна с зоологией. Живо я сказал, хватит морщиться!
Бет нерешительно схватила одну кость, потом другую, потом отвращение отошло, и она скопом вытащила весь костный набор. И принялась, как пазлы, выкладывать незамысловатый силуэт. Дед радовался, как ребенок, когда Бетти таки смогла сложить некое подобие собачьего скелета.
-А теперь, все!!!! Вот вам веревочки, а вот вам косточки, и давайте, украшайте вот это дерево, как ёлку, а я постою на прицеле.
Менее чем через час дерево было украшено. Дед отпустил девчонок, стреляя им вдогонку, он дал ясно понять, чтобы они молчали о происшедшем.
Уже в вагоне девчонки чуть пришли в себя, так и не поняв странного поведения деда. Они поклялись больше никогда не сходить на этой красной платформе.
Через три дня Энжелин отправилась с родственниками на кладбище. Они решили навестить старую бабушку. Рана в виде креста на ее плече все не проходила. Уже на кладбище она в который раз обработала её йодом.
-Эйкин, пойдем, выпьем, - Энжелин звала подругу, которая поехала с ними, - помянем родственницу, там внизу есть небольшой павильон со столиками, а то тут так много толпы, не охота делить трапезу с ними, не вставляет.
И они махнули вниз по кладбищенской дороге. Народу и вправду пришло много - около 16 человек, все в основном старики. Это, конечно, был не рядовой семейный праздник, но Эйки и Энжел всё равно не хотелось поднимать рюмки "за упокой" в кругу пожилого коллектива, выслушивая их проблемы о здоровье, о ценах на рынках, о летних посадках на садовых участках.
Сначала девчонки убили по стопке водки, "за упокой". Потом захотелось второй "за всех ныне живущих", потом вход пошла третья "за друзей", потом "за любовь", "за любимую группу", потом, как обычно "за североамериканских тюленей", если таковые есть, и за прочую белиберду, вроде последних тигров в Уссурийской тайге.
Время за выпивкой пролетело не заметно. Девчонки ели оторвались от стульев, и развалисто поплелись на могилу. Теперь, как все пьяные они стали сентиментальны, каждый крест вызывал почти ли не слезы, но и страху в то же время прибавилось, так как над кладбищем уже смеркалось. А высокие кроны деревьев отлично служили преградой для солнечных лучей в жаркие дни, и здоровски подгоняли вечер на погосте.
-Слушай, тебе не кажется, что тихо, - глупо, сквозь сдавленные смешки, свойственные пьяным, пробормотала Эйкин.
-Тссссс, - дай прислушаюсь.
И они засмеялись, им показалось это очень смешной шуткой.
Но уже через момент их, как оглушило. Было действительно тихо, мертвецки тихо, они, насколько позволяли пьяные ноги, побежали к нужной могиле.
-А, а, а я так и знала, никого….. - голос Эйки спал до глупого плача.
-Тихо!! - приободрила Энжел, - не пугайся, сейчас соберемся и все OK!
Они побродили у опустевшей могилы, родственники просто не обратили внимания на их отсутствие.
-Хм, - меня еще никогда не забывали на кладбище, - ляпнула Эйкин. И им снова стало смешно.
-Я сейчас приду, там сверху есть что-то типо туалета, а то я не дойду до дома. Я же маленькое сикло. И Энжел побрела искать туалетную комнату. Если можно было так назвать старый покосившийся сарайчик с дыркой по середине, кишащей опарышами.
Сарайчик оказался не так близко, как Энни казалось по памяти. Ей пришлось миновать несколько оградок и крестов, кладбище имеет специфику расти, и расти с каждым днем. Как только Эн приблизилась к туалету, дверь распахнулась прямо на неё, от страха девчонка чуть не повалилась в рядом стоящую могилу. Но смогла совладать с собой, когда увидела старуху.
" Блядь, она сумасшедшая, зачем она потащила с собой в туалет поднос с едой?" - пронеслось в голове у Энжел, когда она увидела, как старуха тащит поднос на дряхлых руках.
"Детка, ничего не желаешь" - сухие и бесцветные глаза впились в девчонку. Старуха надвигалась прям на Энжел, и от всего её стареющего тела словно исходил запах смерти и тлена. Она напоминала призрак, приведение застенок старинного готического замка прошлых лет. Казалось, что глаза её давно потухли, и в них совсем не было света, а волосы качались легким дуновением ветра, как белые тонкие веревки, весь облик её казался кошмарным.
"Я тута продаю еду, може кому надо помянуть каго" - и старушенция ближе подошла к Энни, подставив поднос на обозрения.
Эн рассмотрела кусочки хлеба, заскорузлого сыра и колбасы разных сортов, были здесь и конфеты, растаявшие карамельки, шоколад, поломанный на кубики. И тут взгляду Энжелин предстал муравей, выбирающийся из конфетной обертки, присмотревшись, она увидела букашек поменьше, они облепили колбасы, кусочки сала.
"Нет!" - Энжелин правой рукой оттолкнула тошнотворный подносик, и жуткая догадка пронзила её мозг: "Бабуля насобирала еду на могилах".
"Господи Иисусе, благодатный, деточка, да тя жить, как знается мне, клеймили, - старушечьи взор вперся в крестовой шрам на руке Энжел, оставшийся еще после памятной поездке за город, бабуля поставила поднос на землю и цепко схватила Энни за предплечье, - силы небесные так и есть, слушай, лечи его, заживляй. Покуда он с тобой - путь твой несчастен". Эн вырвала свою руку. И готова была перекреститься, бабка была холодная, как сосулька, и казалось, кровь в месте её прикосновения стала, как кусочки льда.
"Я пойду, мне пора, меня там ждут…" - Энни стала ретироваться, даже забыв о полном мочевом пузыре.
"Стой!" - гаркнула старуха, каким-то гортанным криком. И Энжелин, как замороженная, остановилась.
"Давным-давно, люди осквернили тот крест, на котором весел Иисус, и Дьявол радовался за них, но были те, кто восстал против этого, кто кинулся в защиту Христианской святыни, и они стойко стояли на страже Христова креста. Пока его совсем не снесли за ненадобностью. Но Дьявол не забыл тех, кто ему попратавился, и на каждого он наслал печать крестовую, такую, как у тебя, и люди те были обречены на страдания, а Дьявол говорил своим детям "пусть чтят глупцы свой крест вечно, теперь он всегда будет с ними". И с непокорными Дьяволу страдали и те, кто был близко с людьми клейменными, в момент нанесения на них тяжкой стигматы. Но Бог тоже помнил сынов своих, так вот если ты сведешь шрам, твои страдания закончатся, и по мере того, как крест твой будет тускнеть - горе будет отпускать тебя. Предки твои когда-то тоже не угодили Дьяволу, и он мстит до сих пор, спустя почти вечность" - старуха, как пророк стояла в тени заходящего солнца, волосы её трепал ветер, и они колыхались на фоне ярко-оранжевого заката, казалось, она сама пришла из преисподни, и что ей самой уже неведомо сколько лет, и что даже ни она сама здесь стоит, а лишь её облик, полный ужаса и жути.
Энжел показалась, что старуха пригвоздила её к земле, и они стоят так, друг против друга целую жизнь, и, что уже ни одно солнце село, ей стало невообразимо страшно, и она пронзила кладбищенское карканье ворон и завывания ветра криком: "ЭЙКИИИИИИИИИН!"

дальше